Я ненавижу молодежь. Запретить все концерты рэперов!

Посмотрел сюжет «Культурная страничка» в вестях недели Д. Киселева, посвященная мату и дискуссии Пригожина и Шнура о мате в поэзии и песнях

Свою позицию по этому поводу я уже описал в двух статьях

«Мат - элемент культуры»

"Шнур, Райкин,  Иисус Христос - супер стар"

В сюжете Киселев показал фрагменты концертов и клипов, в которых сплошной запиканный мат. Я такого увидеть полностью не могу никак. Клипы я не смотрю и на концерты не пойду, даже если мне заплатят большие деньги. Поэтому, эти сюжеты дали мне представление о том, как это выглядит сейчас. Омерзительно – пьяные, обдолбанные дебилы, поют какие-то мерзкие глупости. Такое зрелище ничего кроме рвотного рефлекса и ненависти не вызывают. Ничего не могу с собой поделать. Вспоминаю толерантность Кобзона, лет 15 назад показали сюжет о преемственности поколений, Кобзон поет дуэтом с молодым тогда рэпером, по кличке похожей на «Имбицил». Рэпер был воплощением молодежной распущенности, и Кобзон выглядел жалким и виноватым, но надо было петь - нельзя (неполиткорректно) не признавать новой надвигающейся субкультуры.

Рэп, удивительно застарелое, проявление музыкального равнодушия. Рэп родился от неспособности найти новые формы музыки, когда стало ясно, найти варианты мелодий и ритмов такого уровня как создавали Куин, Битлз, Вебер, и другие они не могут. Майкл Джексон был гений, и все рэперы вместе взятые его мизинца не стоят. Они придумали один дебильный ритм, и под него подставляют разные мрачные тексты, которые только благодаря мату можно как-то заставить слушать.

Мат со сцены, - это круто это по-нашему, по-пацански, как для всех дебилов.  Бедный Рэпер, уже не посмеет написать стихи без мата, их просто не услышат.

Слушаю сейчас радио «Рок» – станция для динозавров, прозвучала давно забытая мной композиция «Вабрейшенз» Бич – Бойз. Поразительное по красоте произведение. Настолько сложная гармония, смена ритмов и мелодий, тонкие модуляции голосов – гениальное произведение. Конечно, рэпер, который случайно услышит «Бич Бойз», скажет, что это устаревшее дерьмо.

Возраст меняет мироощущение и меняет ценности, удовольствия начинаешь получать от совсем других вещей, но заложенное в молодости продолжает определять большой пласт культурных основ. Рок 60 годов, по-прежнему прекрасен, общая культура шестидесятых годов, остается ностальгически привлекательной и ее герои по-прежнему симпатины. Они остались только в кино, это «Сладкая Жизнь», «Девять дней одного года», «Июльский дождь», «Влюбленные», «О любви». Время хороших людей, им было интересно жить, они считали дикостью, мат в общественном месте, с уважением относились друг к другу и понимали, что надо творить добро.

Моя ненависть к молодежи, требует коррекции, когда я вспоминаю себя молодым. Я жил в том краю культуры шестидесятых, который примыкал к европейской масс-культуре, к року, к хиппи, к свободе. Это казалось так ново и необыкновенно. Все что доходило до нас со страниц редких западных журналов, с конвертов пластинок великих рок групп, из хороших, и не очень, западных фильмов, казалось фантастически красивым – улицы с неоновой рекламой, прекрасные девушки, автомобили, синее море, пальмы. Необыкновенной красоты одежда - великолепно сидящие джинсы и рубашки, подогнанные пиджаки и брюки, яркие недоступные цвета. Длинные волосы рок музыкантов, казались неотразимо красивыми, и съедало желание носить такие же волосы. Джорж Харссон на концерте в помощь Бангладэш был моим идеалом.

Каталог «Неккерман» (Что-то типа «Любые товары почтой») в 17 лет я мог рассматривать часами, любуясь каждой страничкой. Он был толстый, как приличный телефонный справочник с качественными фотографиями, которые демонстрировали недоступное изобилие.

Военная кафедра нашего института, никакими сантиментами такого типа не страдала, там было все просто – прическа армейского образца – волосы не более 1 сантиметра. Понятно, что это помогало получить необходимое армейское однообразие, и было доказательством повиновения и участия в общем деле.

Ссора с военной кафедрой имела однозначные последствия – солдатом в армию.

Анекдот из того времени:

Идут по воинской части рядовые Петров и Гаврилов. Давай подшутим над комбатом, предлагает Гаврилов. Мы уже подшутили над зав. военной кафедрой, отвечает Петров.

Летом после четвертого курса были лагеря, военные экзамены, а дальше свобода на целый год, до окончания института. И я начал отращивать долгожданные длинные волосы.

Оказалось, что красивые длинные волосы, даны далеко не каждому, мои волосы росли, но я становился похож не на своих кумиров - рок идолов того времени, а скорее на нестриженного негра из гарлема. «У тебя получится «Афро»», говорили мне длинноволосые приятели, у которых к зиме уже была заметна, принадлежность к касте длинноволосых. Я терпеливо продолжал отращивать волосы, но нравился себе все меньше и меньше. Весной, когда я был уже сильно обросшим, но все еще надеялся на «Афро», произошла та самая знаменательная сценка, которая осталась в памяти на всю жизнь и заставила задуматься о пропасти между поколениями.

Я шел к «Серпу и Молоту», переходил улицу Сергия Радонежского, которая тогда называлась Ульяновская, и вдруг на переходе, сильный болезненный толчок в бок, и в ухо мне злобно –«Обезьяна». От неожиданности я остолбенел, дыхание сбилось, и я только успел заметить профиль человека, который быстро уходил на другую строну.

Он был в профессорском берете, и вполне интеллигентного вида, думаю, ему было слегка за 50. Какое же удовольствие он получил, высказав все, что накопилось у него против моего поколения.

Культуру детей ненавидят всегда, и особенно это проявилось в импульсивной истории 20 века, когда происходили резкие политические изменения и экономические подъемы и спады, началась информационная революция. Разница во взглядах между мной и моим отцом была огромная, но между ним и его малограмотным отцом, который ходил в синагогу и каждый день молился, накрываясь талитом, была еще больше.  Его отец (мой дед) не испытывал, как мне кажется, ненависти к тому, чем жил его сын, а мой отец, при всем уважении, относился к моим молодежным замашкам я с явным раздражением. Ему категорически не нравились прически, одежда, и наша музыка. Отец, однако,  был достаточно умен и терпел. Мои отношения с отцом окончательно нормализовались, только тогда, когда, я потерял интерес к длинным волосам, стал ходить в классическом костюме и начал думать больше о работе, чем о развлечениях. То есть, тогда, когда проблема «Спереди» ушла на второй план.

У всех нас было недопонимание с родителями. Помню такую сценку. Мы каждый день в институте обсуждали новости рок музыки - кто что слушал, что записал, какие новые группы появились. И каждый день, приходя из института, мы включали магнитофоны и наслаждались любимыми хитами рок музыки. Один из нас Саша Ляпунов, мы звали его просто - Ляпа, приходит утром с совершенно унылым лицом. «В чем дело?» - «Да отец вчера пришел и выкинул магнитофон с третьего этажа». Дело в том, что Сашка, как тогда было модно выставил магнитофон на окно и на полную громкость развлекал соседей, надеясь на восхищение девчонок своего двора.

Впервые раздражение против молодежи, я почувствовал, тогда, когда понял, что пришло новое поколение. Они были всего на 5 лет моложе, но у них появились свои кумиры, их мода стала отличаться от нашей и им было неинтересно то, что было интересно нам. Любопытно, то, что они казались несравненно глупее – "Да что они понимают" говорили мы о них.

Как мы проводили время. Очень хотелось общаться, что-то говорить и слушать других, очень хотелось делиться эмоциями. Это время проходит довольно быстро, но у всех поколений оно было. Сейчас меня общением скорее можно напугать, чем обрадовать.

У современной молодежи – клубы, кафешки, молы, короче, есть где просто посидеть. У нас, стараниями старшего поколения, в городе было,  так называемое, «Молодежное кафе «Улыбка». Они построили его по комсомольской инициативе на пике моды в середине 60 х. Когда туда пришло мое поколение, там уже исчез комсомольско – молодежный дух и это был уже скорее дешевый советский ресторанчик. Но мы любили это место и часто бывали там. Однако сидеть там каждый день было утомительно, и нужны были хотя бы небольшие деньги. Мы зимой часто проводили время в подъездах. Когда тихо беседовали по два три человека, для жильцов это было терпимо, но когда нас было уже 4- 5 человек и мы проводили время веселее, то жильцов это доставало. В одном очень удобном подъезде, жил дядечка, которого мы звали – "пограничник". Он выскакивал разъяренный на площадку из своей двери и орал на нас, в надежде, что мы испугаемся и убежим. Так тоже проявлялся конфликт поколений.

Во мне все клокочет, когда я вижу молодых мамаш с колясками и сигаретами в зубах, кричащих матом на своих более старших детей.

Часто вспоминаю какую - то передачу о молодежи (Ток щоу, лет 20 назад). Там краснобаи пытались убедить молодых, что надо работать над собой, развиваться и учиться и т. п. А один из посредников – молодой умный парень сказал: «Не лезьте со своим уровнем культуры к тем, у кого он другой». Уровни культуры не переходят один в другой они как вода и масло, друг друга видят, но не смешиваются.

Человек моих нынешних лет в шестидесятые годы слушал Кобзона и Магомаева но, помнил Собинова и Шаляпина, и, к счастью для него, он не дожил до Шнура и Сукачева. Если провести экстраполяцию по этим точкам, то через тридцать лет рухнет не только культура, исчезнет все. Если сейчас искусство дегенеративное, то что останется через 30 лет? Как молодежи следующих поколений перещеголять нынешних рэперов в бездарности стихов, музыки и матерной лексике. Недаром рэп не меняется уже лет 20, просто хуже уже некуда.

Ободряет то, что стержень культуры – классическое и народное искусство не исчезает. Когда в молодости я слушал оркестр русских народных инструментов, мне казалось, что это умирающая архаика и они скоро совсем исчезнут.

Но, к счастью, я сильно ошибся. Недавно я ходил на отчетный концерт городских музыкальных школ и училищ. В нашем городе три прекрасных оркестра русских народных инструментов. Замечательный симфонический оркестр. А какой прекрасный оперный класс. Они показывали отрывок из какой - то классической оперы, которую я не знаю. Костюмы, хореография, и какие голоса, я едва не отбил ладони, когда они закончили. Им бы на сцену Ла Скала, вместо ужасно поставленной и плохо звучащей «Электры» (я писал об этом кошмаре в своем рассказе про Милан,читать здесь).

Эти люди были и тогда в моей молодости, и именно они сохранили культуру, я их почти не знал и высокомерно считал  отсталыми и дремучими. Но именно они сохранили все лучшее, что было в народе – культуру, созидание, музыку, семейные ценности, хорошую литературу. А мы - мой пласт той молодежи – породили рэперов и мат. Спились и вымерли к сорока годам. Те, кто был посильнее, развалили Советский Союз, расхапали заводы и земли, а создать эффективного капиталистического государства не смогли.

Я провел замечательный новогодний вечер вместе со светлыми людьми, которые уже лет 40, объединены поэзией и музыкой авторской песни. Это клуб «Ключ». Некоторые из них мои хорошие приятели. Среди них много талантливых людей. Юра Богачев, замечательный профессиональный художник – иллюстратор книг, умница, прекрасный музыкант, поэт и настоящая русская душа (раззудись плечо), готовый при первых аккордах пустится в пляс, он как пружинка, заведет любую копанию. Эти люди сохранили лучшее, что было в Советской интеллигенции, и воспитали уже два поколения - своих детей и внуков. Дети, имея пример таких прекрасных родителей, пронесут эту культуру к следующим поколениям.