"Культурная революция" о графоманах

Культурная революция

Тема о графомании

Позиция Лукъяненко гораздо симпатичнее, чем Елистратова, который высокомерно считает себя писателем.

Определения графомании так и не дали, а без этого логический спор невозможен. Собственно цель не в логическом споре и не в поисках однозначного ответа, а просто в разговоре на тему о графоманах, в которые очень легко зачислить любого другого писателя, кроме себя.

Кого -  то объявляют писателем, кого - то объявляют графоманом. Это зависит от политики, моды, традиций, исторической ситуации. Кто настоящие писатели, становится ясно спустя многие годы – кто остался, тот – писатель, кто исчез, тот графоман.

Попробуйте почитать С. Дангулова «Дипломаты», или Сергеева – Ценскогно «Гибель Императрицы Марии» - интригующие  названия. 5 – 6 страниц это максимум. А ведь были известны и издавались огромными тиражами, кто их сейчас читает?

Думаю, что профессиональные писатели очень нервничают потому, что в книжном магазине их книги трудно найти. Они считают, что их книги это не графоманские опусы, а настоящая литература, но до читателя она не доходит. Как найти хорошую книгу в этом море красивых обложек и призывных картинок. Если бы всем этим графоманам запретить писать или хотя бы запретить их печатать, то его высокая литература станет гораздо заметнее, и ее будут читать и, наконец, настоящая слава состоится.

Графомания вечна и непреодолима, как непреодолимо желание быть услышанным.

Люди встречаются и ведут разговоры, преодолевают какие-то трудности, вырываются, чтобы просто поговорить. Есть потребность высказаться. Совсем небольшая часть людей, ищет не только слушателя или собеседника, но и читателя, такие люди начинают писать. Писатели это, или графоманы? Графомания – необходимая часть культурного процесса, и ее нельзя запретить.

Наверняка есть графоманы, которые пишут в стол, потому что напечататься очень не просто, но не о них речь, раздражают другие, те, кто уже стоит на полках и те, кто одолевает редакции в надежде быть опубликованным.

 Может быть  назначить кого – то, кто будет объявлять – ты писатель, а ты графоман?

В графомании есть замечательная сторона – автор живет богатой духовной жизнью, он обязательно читатель, он критик, зритель, и здесь он выше среднего читателя и зрителя. Он живет творческой жизнью, испытывает вдохновение, чувственные порывы, переживает страсти. Часто он очень хорошо разбирается в литературе. Это дано совсем не каждому и вы (писатели) это хотите отнять и втоптать человека в норму заурядности. А ведь именно он ваш главный читатель и ваш главный ценитель. А как вы думаете! Кто главные слушатели в большом зале консерватории – народ? Нет, выпускники музыкальных школ и училищ, то есть,  те самые невеликие музыканты.

Графоманское болото и есть питательная среда для писателей, все они на определенной стадии графоманы. Мудрость жизни состоит в том, что никому не дано объявить автора графоманом, все это только в области разговоров и мнений. Поэтому настоящий талант, который пишет высокую литературу, проявляется на фоне графомананской литературы, он остается в памяти, и его будут читать несколько поколений.

Гонение на графоманов, их унижение, вызывает страх признаться в том, что пишешь, это делает людей закомплексованными и часто озлобленными. Печально то, что некоторые перестают писать, возможно, это, как раз, самые тонко чувствующие и по настоящему талантливые люди.

Графоман – порода писателя. Есть в текущем времени несколько десятков высших мест, а в истории несколько сотен, все эти места заняты, там писатели, но места эти виртуальные и кажется, что там еще есть стульчик и если постараться, то туда можно сесть, этими надеждами живут все, и писатели и графоманы. Все считают себя писателями, а других графоманами. Какие - то люди, бессомненно, писатели, и это признают и писатели и графоманы, но большинство можно зачислить и туда и туда.

Есть некоторые признаки, по которым можно предложить место и в том и в другом лагере. Например,  писатель читает книги и хочет понять, что написано, как написано, сможет ли он сам так написать или лучше, писатель боится написать то, что уже написано, и написать  так, как уже написано. Графоман не боится ни того, ни другого. Писатель больше читатель, чем писатель, графоман больше писатель, чем читатель.

Чем опасна графомания – если это становится действительно манией и человек делает ставку на писательство и более ничего знать не хочет, у него нет путей к отступлению, если писательская карьера не состоялась, то это полный жизненный крах и часто гибель.

Если графомана (более честно – плохого писателя) издают, жалко тираж, жалко бумагу, жалко место на полках библиотек. Самое главное жалко времени на попытку понять - стоит ли это читать. Есть какие - то читатели, которые почему - то все знают - это почитай,  это не читай, удивительно свободные люди. Они и есть читатели всякой дряни, но благодаря им, появляются советы что почитать. То есть, эти люди санитары графомании, они вычленяют литературу из графомании.

Слава плохим писателям. Слава графоманам пишущим в стол – они интеллектуальная и культурная элита общества, они главные читатели, пониматели и ценители настоящей литературы. Они производят настоящих писателей.